Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
При виде такого несовершенства мира Муссолини не закрывает очи. Наоборот, — решает исправить систему изнутри и по окончании школы желает избрать карьеру учителя младших классов, дабы нести детишкам разумное, доброе, вечное. Но итальянскому государству не нужны хорошие учителя. Ему нужны хорошие солдаты. Ни в одну школу на работу его не берут, зато присылают рекрутскую повестку.
В Бенито борются два противоречивых чувства. С одной стороны, — служба в армии противоречит его твёрдым пацифистским убеждениям. С другой же, — горячая итальянская душа требует подвигов. В качестве компромисса Муссолини формирует из себя армию одного человека и 9 июля 1902 года, без объявления войны, вторгается в Швейцарию. Швейцарские миграционные власти грудью встают на защиту рубежей родины. Но силы неравны. Не успевают они в очередной раз выставить настырного гастарбайтера за дверь, как тот уже влезает в окно.
В перерывах между беготнёй от полиции и занятием вакансий дорожного рабочего и официанта Муссолини исхитряется отправлять в газеты статьи, в которых обличает тяжёлое положение рабочего класса в целом и мигрантов в частности, требуя предоставления последним субсидий, дотаций и преференций. Так Бенито на собственном примере познаёт, какими вредными для государства людьми могут быть понаехавшие инородцы. Что очень поможет ему в дальнейшей диктаторской работе. При нём таких безобразий не будет.
Бойкое перо начинающего журналиста привлекает к нему благосклонные взгляды местной интеллигенции.
Профессорствовавший в Лозаннском университете Вильфредо Парето обучает его закону имени себя.
— Так это получается, — спрашивает у него Бенито, — что если каким-нибудь образом выпилить бесполезные восемьдесят процентов людишек, оставив лишь полезные двадцать, то наступление светлого социалистического будущего окажется уже не за Альпийскими горами?
— Слова не мальчика, — отвечает Парето, — но великого государственника!
Знойная же товарищ Балабанова преподаёт Бенито основы феминизма и немецкий язык, попутно разбивая ему сердце. Что доказывает порочность идей женской эмансипации. Ведь придерживайся Анжелика Исааковна более традиционных взглядов на брак и семью, — история Италии, да и всего мира, могла бы сложиться совсем иным образом.
Затаив до поры в глубине души некоторое предубеждение против дочерей дома Израилева, Бенито пытается найти утешение в тяготах и лишениях военной службы, с каковой целью в декабре 1904 года возвращается в Италию, где присоединяется к берсальерскому полку.
Пару лет спустя, уволившись в запас, Муссолини наконец-то получает вожделенную должность школьного учителя. Деятельность его на этом поприще характеризуется двойственностью. С одной стороны, он имеет большой успех у детишек, которых учит быть безбожниками и ругаться матом. С другой же, — встречает горячее неодобрение родительского комитета. И не удивительно. Вот как бы вы сами отнеслись к тому, что педагог вашего ребёнка — пусть и не Гитлер, но всё же целый Муссолини?
Параллельно Бенито продолжает труды на ниве журналистики, приобретая всё большую известность в этом качестве и дорастая до должностей главреда мелких социалистических газеток. Мало того, он не ограничивается бумагомаранием, но активно участвует в акциях прямого социалистического действия, типа организации забастовок и проведения несанкционированных митингов, периодически присаживаясь в тюрьму на пятнадцать и более суток.
По этой причине он вынужден часто менять школы и переезжать с места на место. До тех пор, пока в феврале 1909 года судьба не заносит его в Тренто. Где мировоззрение Муссолини в первый, но далеко не последний раз делает крутой поворот.
Ибо там, в Тренто, водятся ирредентисты.
Тут требуется сделать политико-географическое пояснение.
Как мы уже знаем, Италия — государство очень молодое. На момент описываемых событий ему всего-то около пятидесяти лет от роду. Ещё живы те, кто воочию видел дней Гарибальдивых прекрасное начало. У остальных же — имеются даже не деды, а отцы, воевавшие за освобождение от иностранной оккупации. Поэтому национально-патриотические настроения в итальянском обществе, как, думается, и в большинстве новорождённых государств, были крайне сильны.
Что же до Тренто, то его Гарибальди, увлечённый идеей фикс об освобождении Рима от пап, присоединить к Италии то ли не успел, то ли позабыл. А посему область Трентино—Альто-Адидже все ещё входила в состав Австрийской империи под названием Южный Тироль.
Во времена прибытия Муссолини большая часть тамошнего италоязычного населения хоть и ворчала слегка на австрийцев, но раскачивать лодку с целью присоединения к Итальянскому королевству не рвалась, полагая, что при австрийском владычестве есть какой-никакой орднунг и стабильность. Имелась, однако, пусть и малочисленная, но весьма шумная группа гражданских активистов, которая размахивала итальянскими триколорами, кричала: «Тренто наш!» — и продвигала идеи построения Трентской Народной Республики в частности и «итальянского мира» в целом. Вот они-то и именовались «ирредентистами».
Интересно, что сорок с небольшим лет спустя ситуация развернётся на сто восемьдесят градусов. По теперь уже итальянскому Тренто с криками: «Зюдтироль наш!» — будут бегать другие активисты, немецкоязычные. И не просто бегать, а устраивать маленькую партизанскую войнушку со взрывами, перестрелками и кучей трупов. Собственно, они и до сих пор там бегают, правда стрелять прекратили в конце 80-х годов. Короче, не везёт как-то этому Тренто.
Но вернёмся к нашей истории.
— Ага! — сказал себе свежеприехавший Муссолини, полюбовавшись некоторое время на эту движуху. Сел за стол и в промышленных масштабах принялся строчить корреспонденции, в которых его обычные абстрактные и интернациональные капиталисты-эксплуататоры вдруг превратились во вполне конкретных «австрийских капиталистов-эксплуататоров».
— Ага! — сказали ирредентисты, ознакомившись с муссолиниевской писаниной. — Движение наше за национальное освобождение велико и обильно, но порядка в нём нет. Приходи, Бенито, и будь нашим вождём!
— Да я как бы не претендую, мне за державу обидно… — скромно шаркая ножкой отвечал Муссолини. — Ну ладно, уговорили! Побуду немножко вашим Дуче, так уж и быть.
В общем, идея эта страшно понравилась всем заинтересованным сторонам. Кроме австрийских властей. Которые в сентябре всё того же 1909 года последовали доброму примеру швейцарских коллег и вышвырнули Муссолини из Тренто за антиправительственную агитацию.
Тут уж возмутилась вся Италия. Негоже, мол, с нашими гражданами так обращаться! Что эти австрияки себе позволяют?!.. Дело о депортации Муссолини дошло аж до парламентских слушаний.
Из скромного заштатного журналиста Бенито в одночасье превратился в имеющего всеитальянскую известность патриота-государственника. На волне этого успеха он усилил свою антигосударственную деятельность, приобретая всё больший вес и влияние в Итальянской социалистической партии. Так, например, осенью 1911 года Муссолини принимает активное участие в манифестациях против итало-турецкой войны за Ливию, которую именует не иначе как, цитирую, «актом международного бандитизма», а итальянский государственный флаг — обзывает «тряпкой, которую следует воткнуть в кучу навоза».
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
